(Фрагменты передачи в январе 2001 г., посвященной гуманизму)

Ведущий. В прошедшем году вышел в свет "Гуманистический манифест 2000". Проект написан американским гуманистом, профессиональным философом Полом Куртцем. На сегодняшний день под ним поставили подписи сотни ученых, гуманистов, естественников и гуманитариев всего мира. В числе участников нашей передачи двое людей, подписавших Манифест. Первый мой вопрос академику Гинзбургу: почему Вы, физик, т.е. человек, на первый взгляд, далекий от философских проблем, поддержали Манифест?

Гинзбург. Читая Манифест, я убедился, что это действительно разумное направление, которое дает ответ на вопрос, который теперь часто задают: "А как же без религии? Не будет её - не будет и морали, этики, ничего не будет". Я считаю это совершенной чепухой. Почему неверующий человек обязательно должен быть негодяем или, во всяком случае, нехорошим человеком? Совершенно не понимаю этого. Я, конечно, физик, астрофизик, и это занимает мое внимание. Я бы никогда раньше, до недавнего времени, ничего не писал о религии и вообще не интересовался этим вопросом. Я не религиовед и не образован в этой области. Я родился в 1916 г. и в школе окончил только семилетку. Если какое-то гуманистическое образование у меня есть, то это исключительно оттого, что я читал. Но времени никогда не было, потому что я всегда очень интенсивно работал. Поэтому я, конечно, никогда даже высказываться на религиозные темы не стал бы. Но я считаю, что меня вынудили. Меня возмущает та волна клерикализма, которая сейчас поднялась. Это попытка возродить церковь. А какая-то часть населения, недостойная внимания, повесила сейчас крест на шею просто из соображений карьеры, моды и т.д. В этой связи я и начал, так сказать, немножко генерировать. У меня острая функция на такие вещи. Хоть я являюсь совершенным атеистом, но ни в коем случае не могу упрекнуть религию в тех извращениях, которые имели место. Но я загенерировал и начал в какой-то степени действовать именно под влиянием того, что у нас возрождается религиозность и это делается даже вопреки Конституции. Православная церковь начинает занимать то место, которое занимала до революции. А может, даже и большее, потому что тогда не было патриарха.

Ведущий. А как определяет, что такое гуманизм, гуманист-гуманитарий? Говорит профессор философии Валерий Кувакин.

Кувакин. Гуманизм следует понимать широко. Я думаю, что это некая врожденная антропологическая черта человека, аналогичная его разумности или способности верить, быть критичным или скептичным. В этом смысле гуманизм уходит корнями в древние времена, времена становления человека. Впервые в культуре он заявляет о себе в древней Греции. Его чертами являлись демократия, уважение прав и свобод человека, как они тогда понимались, и частная собственность. Это и ныне три основополагающие черты гуманизма: правовая, нравственная и экономическая. Гуманизм - исключительно адаптивное, динамичное мировоззрение. Я его понимаю не просто как милосердие, любовь к человеку. Я дал бы скорее операциональное определение. Гуманизм возникает там и тогда, где и когда человек обращает внимание на свою, естественно присущую ему толику человечности. И когда он делает ставку на это и пытается ограничить или проконтролировать свои ресурсы зла и бесчеловечности, гуманность перерастает в гуманизм. Короче, гуманизм - это осознанная гуманность. Одно из заблуждений российского интеллигента или вообще в российской культуре состоит в том, что гуманизм умер с Ницше и Марксом. Об этом очень ярко писали наши русские религиозные философы, и применительно к России они во многом были правы. Но в планетарном масштабе дело обстояло нескольео иначе, потому что гуманизм довольно благополучно развивался во многих странах Западной Европы, Индии, Австралии, США. Поэтому был, конечно, некоторый кризис отдельных ответвлений гуманизма, в том же ницшеанстве и марксизме, особенно в его советской версии, но это не значит, что гуманизм исчез. Он едва ли когда-нибудь исчезнет, разве что вместе с человеком.

Ведущий. Когда мы открываем Гуманистический Манифест 2000, мы видим, что там утверждается прежде всего светский, атеистический гуманизм. Насколько гуманизм является принципиально антихристианским, антирелигиозным явлением?

Кувакин. Гуманисты считают, что в современном мире, когда происходит глобализация каких-то культурных, нравственных процессов, религии играют скорее разделяющую, чем интегрирующую роль. Как бы, может быть, это ни показалось несправедливым, но лично я считаю, что большинство военных конфликтов либо мотивированы религиозными идеями, либо они здесь как-то задействованы. Можно об этом спорить, но когда я вижу в одной из уважаемых мной газет снимки священника в Чечне, который управляет танком, а потом окропляет святой водой солдата, становится очень неприятно.

Ведущий. К концу ХХ столетия продолжается усиленная критика гуманизма, и прежде всего христианами. Например, недавно Александр Солженицын заявил, что развитие гуманизма привело к секулярному антропоцентризму. В этом отношении он продолжает давнюю традицию русской религиозной мысли, которая считала, что из гуманизма вышел марксизм, и что Маркс, основываясь на гуманистическом потенциале, пришел к отрицанию самоценности личности, подчинив её обществу. Затем пришел Ницше, и это был еще один кризис гуманизма... А почему недостаточно быть гуманистом, гуманным человеком просто по внутреннему убеждению? Почему надо публиковать Гуманистический манифест, созывать конференции, издавать журналы? Зачем гуманизму нужна такая социальная активность?

Кувакин. Для гуманистов важно выявить то общее, что их объединяет, де-факто обнаружить это. Важнее не внушить ближним и дальним: будьте гуманистами и тогда мы будем вместе, а постараться помочь людям обнаружить в себе естественную гуманность и возрастать от нее к гуманизму, отыскивая одновременно что-то общее с другими людьми в области гуманистических ценностей. И когда люди постепенно объединяются в рамках этого общего, находятся общие дела. Но это отнюдь не идеология, и здесь не идет речь о борьбе за какую-то политическую власть. Да, я безусловно согласен с тем, что гуманизм может использоваться и де-факто использовался в целях, противоположных ему. Но таков общий рок любой идеи, любого мировоззрения. Нет такой идеи, такого учения, в том числе религиозного, которое нельзя было бы использовать извращенным образом. Например, когда речь идет о современных гуманитарных и миротворческих миссиях, они в глазах некоторых стран, может быть, являются двусмысленными. Это сложный вопрос. Между гуманистическими принципами и их практической реализацией могут быть какие угодно расхождения. Я считаю, что одним из самых главных внутренних врагов человека является идеология. В этом смысле и гуманизм легко превратить во внутреннюю власть, для чего достаточно объявить его идеологией. Отношение к гуманизму современного россиянина довольно любопытно. С одной стороны, когда разговариваешь с людьми о человечности, о гуманности, они соглашаются, что практически все мы гуманисты. Когда же заводишь речь о современном гуманизме и говоришь о его базовых ценностях, возникает некая подозрительность - симптом постсоветского сознания, проявление советской архаики. Некоторых смущают такие проблемы, как права и свободы человека, признание суверенности частной собственности, принципы демократии, которые утвердились в большинстве цивилизованных стран Запада.

Ведущий. Сохраняет ли современный гуманист веру в прогресс и на чем он её основывает?

Гинзбург. Человечество находится в очень тяжелой ситуации: нищета, рост населения, болезней и т.д. Каков выход? Я не претендую на то, что знаю его, я вижу, как это трудно. Но я уверен, что единственный путь к светлому будущему - это наука и гуманизм, а ни в коем случае не религия. Религия - это самообман. Приверженность к какой-нибудь религии, т.е. к вере в чудеса вроде непорочного зачатия, воскресения из мертвых и т.д. я считаю совершенно дикой для современного, по-настоящему образованного человека. В далекие времена, когда науки не было, нельзя было отличить чудеса от реальности. Ведь чудо - это то, что не подтверждается научным анализом. Тогда и возникла религия, впитавшая в свою структуру определенные моральные и этические нормы. Последние вполне приемлемы и без обветшалой религиозной оболочки. Так считают современные атеисты, в том числе светские гуманисты, и я - один из них. Я никогда не был и не являюсь так называемым воинствующим безбожником. Напротив, я убежденный сторонник свободы совести, полного права любого человека беспрепятственно верить в бога, быть атеистом или агностиком. Другое дело - мое убеждение в архаичности религии и стремление пропагандировать научные знания и атеизм. Казалось бы, такое развитие науки, такие блестящие возможности, и рядом - всё это мракобесие, вся эта мразь.

Ведущий. Возможно ли примирение христианства и гуманизма или противоречие здесь неизбывно? Насколько отвержение Творца - это обязательная часть гуманизма?

Кувакин. Здесь можно говорить скорее за себя. Тем более, когда речь идет о гуманизме как исключительно свободном мировоззрении. Для меня вопрос об отвержении бога не стоит, я предпочитаю говорить о некотором дружественном расставании. Бог и человек прощаются, когда человек приходит к выводу, что у него достаточно крепкие ноги и он может испытать себя. Это не смерть бога, это даже не великое сиротство, о котором говорил Достоевский. Это то, что можно назвать богоотпущенностью, если говорить о гуманисте, который перестал верить в бога. В данном случае, могу признаться, это относится и ко мне. И здесь не идет речь о какой-то конкуренции между религией и гуманизмом. Напротив, нет ничего более интересного, чем быть человеком. Ведь человек бесконечен, особенно вглубь. И здесь важно обозреть свои неисчерпаемые возможности. Зачем мне нужно быть природой или богом , или небытием, если я - человек? И если допустить, что бог действительно существует, то здесь речь идет о каком-то возможном партнерстве. Но мой разум, мой жизненный опыт говорят мне, что это допущение ни на чем не основано, хотя я как бывший верующий очень дружески, так сказать, расстался с богом.