ХХ век, - возможно, самый трудный, мучительный и героический в тысячелетней российской цивилизации. И вместе с тем его богатство - это:

• и беспрецедентный расцвет русской культуры начала века;
• и беспримерный героизм россиян в борьбе за выживание в самых трудных условиях порыва к достижению коммунистической утопии;
• и взлеты неподдельного энтузиазма в годы коллективизации и индустриализации, причудливым образом сочетавшегося и переплетавшегося с насилием и человеческими трагедиями;
• и подвиги в борьбе с фашизмом, порождавшей мужество, подъем патриотического духа, чувства святости этой войны против расизма и откровенного человеконенавистничества;
• и подчас молчаливое, но упорное сохранение традиций милосердия, сострадания, подлинного братства в условиях сталинизма, тоталитарного режима, устрашавшего людей, отнимавшего у них чувство личного достоинства, свободы и подлинной инициативы.

Парадокс советского периода российской истории состоял в том, что тоталитаризм невольно порождал феномен праведности "простого советского человека", хотя и лишенного многих прав и свобод, но практиковавшего на неидеологическом уровне общения - в семье, в трудовом коллективе, в профсоюзном доме отдыха, в пионерлагере или студенческой группе - неподдельные, искренние чувства уважения к себе подобному, доброжелательность, ощущение причастности к чему-то большому, светлому и справедливому. Во многом потерянное в ходе постсоветских преобразований гордое чувство причастности к "передовому человечеству" переживалось в свое время и как чувство "интернациональной солидарности" с трудящимися всего мира и на обыденном уровне снимало столь острые сегодня проблемы национальных и межрелигиозных отношений.

Не менее важной позитивной стороной жизни людей в условиях СССР было и то, что их объединяли не только и даже не столько специфические коммунистические ценности, типа "диктатуры пролетариата" при несомненной, хотя и противоречивой, вере в "светлое будущее коммунизма", сколько светские, фактически общечеловеческие ценности: справедливость, братство, "чувство локтя", равноправие, самоотверженности, честный труд, уважение к человеку, преданность коллективному долгу, взаимопомощь и др. Не менее значимыми были и другие гуманистические ценности: оптимизм, вера в разум и науку, научно-технический и исторический прогресс, уверенность в том, что человек, особенно в рамках коллектива, может очень много изменить к лучшему. И хотя эти ценности слишком часто понимались наивно и были далеки от их фактического воплощения, они были несомненными регулятивами в жизни подавляющего большинства граждан СССР, давали людям ощущения осмысленности из существования, вселяли в них энергию выживания в подчас реально бесчеловечных условиях.

Между тем официальное отношение к гуманизму было выражено в терминах марксистско-ленинской теории классовой борьбы. С этой точки зрения, гуманизм как таковой - это "абстрактный" фантом, выдумка буржуазии для одурачивания трудящихся, а человеколюбие, милосердие, филантропическая деятельность суть не более чем "акробатство буржуазной благотворительности" (В. Ленин).

Различался гуманизм буржуазный, мелкобуржуазный, пролетарский, или социалистический, и высший тип гуманизма - коммунистический. Однако, отрицая естественность и всеобщность некоторых позитивных качеств человека, ставя их в полную зависимость от социального положения личности, ее классового происхождения и политических взглядов, марксистско-ленинские идеологи не доходили ни до подлинного гуманизма для всех (это объявлялось делом коммунистического будущего), ни до реально гуманного отношения к конкретной личности, если даже она отвечала строгим классовым и партийным критериям: она рассматривалась в категориях "боец", "строитель" (социализма или коммунизма) или даже - по выражению одного известного советского поэта - как наилучший из возможных "гвоздей" великой "стройки" коммунизма.

В послесталинский период истории России была провозглашена программа создания "нового человека". Эта, по сути, зловещая задача переделки людей по стандартам коммунистической партии, к счастью, уже не могла быть решена, поскольку смягчение режима, наступившего со времени "хрущевской оттепели" (по крайней мере, были остановлены массовые репрессии) позволяло проклевываться семенам свободы, порождало спасительные двойные стандарты образа жизни. С одной стороны, это были официальные, всеми хорошо усвоенные "правила игры", полные привычного ханжества и условностей, с другой - относительно нормальная жизнь, скажем, в семье, в кругу друзей или трудового коллектива, где реальные гуманистические ценности и здравый смысл составляли мировоззренческую основу человеческих отношений.

Постепенная экономическая деградация ускоряла развал тоталитаризма, настолько исчерпавшего себя, что, ко всеобщему спасению, его крушение оказалось практически бескровным, не вызвавшим ни гражданской ядерной войны, но развала России на бесчисленное множество "суверенных" государств. Но это не означало и не могло означать ни торжества гуманизма или социальной справедливости, ни социального чуда, на которое неосознанно так многие надеялись, не приложив к его совершению практически никаких усилий - свобода досталась народу, как всегда в русской истории, сверху.

Это означало вступление России в полосу неизвестности, в которую она входила не только со своей инициативой, надеждой и всем тем лучшим, что у нее было, но и невольно со всем грузом своей во многом несвободной и насильственной истории. Она получила новый шанс, новые возможности, она встретилась с новыми, неведомыми ей прежде испытаниями. В том числе и с испытаниями на свободу, ответственность, законность, самоуважение, подлинное раскрепощение личности. Она столкнулась с рынком и всеми его положительными и отрицательными сторонами. Она столкнулась и с миром как он есть в своей чистоте и грязи, и с самой собой как она есть во всем ее величии и слабости. То же самое произошло и на индивидуальном уровне, т.е. с гражданином, естественно, не умевшим и во многом не умеющим и сегодня жить в новых условиях, к которым его никто и не мог подготовить. За утопией коммунизма, которая рассеивалась, как туман, в сознании людей, открывался реальный мир со всем его великолепием и несовершенством, его красотой и уродством, истиной и ложью. Нежданно обретенная свобода обрушилась на советского человека, и он был обречен совершить "падение" с высот иллюзий и утопий на реальную и естественную почву.

Постсоветский человек еще только подросток, он только начал изучать творимую им жизнь, набивая себе, прежде всего синяки и шишки, и совершая как подвиги самостоятельности, так и большие и маленькие ошибки. При этом сегодняшний россиянин стремительно взрослеет, хотя далеко не всегда замечает своего собственного роста. Он только начинает ощущать не только горечь, но и реальности бытия, самого себя как существо, во все большей степени решающее за самого себя, т.е. осваивающего свои собственные возможности и силы.

10 - 15 лет - это миг для истории России. Было бы наивным думать, что передовые достижения цивилизации, к которым наиболее благополучные страны шли столетиями, можно усвоить за короткий промежуток времени.

Можно идти вперед смело, решительно, но осмотрительно. Но можно и упираться, ностальгически вспоминая прошлое закрытое общество, в котором все решалось за всех где-то "наверху", в котором было все так понятно, предсказуемо и гарантированно властью. Баланс сил этих "смелых" и "ностальгических" определяет сегодня скорость прохождения нами столь рискованного, мучительного и неопределенного, словом, переходного периода нашей - всех и каждого - истории. Одним из резервов, который может существенно облегчить трудное рождение новой России и - впервые в ее истории - свободного и ответственного гражданина, и является гуманизм как система ценностей, стиль мышления и психологии, как достойный образ жизни человека, уважающего себя, свой народ, свою культуру и мировую цивилизацию.

В 70 - 80-е годы большую роль в распространении гуманистических идей сыграло общество "Знание". Несмотря на жесткую политизацию просвещения со стороны идеологического отдел ЦК КПСС, десятки тысяч ученых, учителей, интеллигенции вели масштабную просветительскую работу, моральной основой которой были не только (и даже не столько) специфические партийные императивы и принципы особого, пролетарского или социалистического гуманизма, сколько - фактически - общечеловеческие нравственные ценности. Впечатляющей была и издательская деятельность этого общества, выпускавшего брошюры по вопросам гуманистического мировоззрения и воспитания сотнями тысяч экземпляров.

В это же время предпринимались усилия создать специализированные социальные институты, пропагандирующие ценности и идеалы свободомыслия, гуманизма, научного мировоззрения и светской культуры. Обычно они исходили от трезво мыслящих ученых, философов, этиков и религиоведов, отдававших себе отчет в том, что научно-гуманистическое мировоззрение и свободомыслие, находящееся в услужении идеологического отдела ЦК и Комитета по делам религии и церкви (фактически филиала КГБ), - это не более чем карикатура на свободно провозглашаемые и выражаемые ценности, как и на признание естественности нравственных норм. Однако все эти усилия наталкивались на стену подозрения, и дело заканчивалось ничем.

Только в середине 90-х гг. как реакция на стремительную экспансию религии в культуру, систему образования, политику и государственные структуры, а также на беспрецедентное распространение предрассудков, суеверий, паранормальных верований и лженаучных идей, ученые ряда московских вузов и Академии наук создали теперь уже действительно добровольное межрегиональное объединение "Российское гуманистическое общество", начали издавать журнал "Здравый смысл", разрабатывать учебные и научные программы, в основу которых были положены ценности разума и критического мышления, научная картина мира, свободомыслие, этика человечности, гуманистическая философия и психология.

Эта инициатива дала возможность современным российским гуманистам, скептикам, рационалистам, агностикам, индифферентистам, атеистам и свободомыслящим войти в круг идей и организаций международного гуманистического движения. К сожалению, не только рядовые граждане нашей страны, но и российская интеллигенция практически не знакомы с этой важной стороной жизни современной мировой культуры. Не вдаваясь в детальное объяснение причин нашего невежества в этой области, можно лишь указать на некоторые из них: некоммерческий характер гуманистических ценностей, их ориентированность на здравый смысл, чуждость гуманизма всякой эксцентричности, высокий уровень самодисциплины, самостоятельности, свободы, нравственной, правовой и гражданской ответственности, который предъявляет гуманистическое мировоззрение к своим приверженцам.

Это образ мышления и жизни действительно зрелого, серьезного, естественно демократичного и в целом уравновешенного человека, в конечном счете, оптимистичного, уверенного в прогрессе науки и разума, в способности людей справиться с теми конкретными и глобальными вызовами, которые они встречают на своем жизненном пути.

Соотнося сказанное с реальностями современной России, приходится констатировать очевидное: во многих отношениях наша сегодняшняя культурная, моральная и психологическая атмосфера, мягко говоря, не гармонирует с ценностями гуманизма. Правда, выводы отсюда делаются совершенно противоположные. Одни говорят, что, мол, не до гуманизма, выжить бы только; другие утверждают, что у России - судьба особенной "евразийской" державы, главные ценности которой православие, соборность, духовность и прочие неземные сокровища. Гуманисты, напротив, убеждены в том, что в условиях мировоззренческого вакуума и морального кризиса самое важное и актуальное - это делать все возможное, чтобы препятствовать процессам дегуманизации и деморализации общества, защищать ценности научного мировоззрения, элементарные нормы порядочности, личной и социальной ответственности.

Определение общего вектора динамики постсоветской России, возможно, одна из наиболее трудных задач. Но в контексте истории и перспектив морального состояния российского общества открывается очевидное: в условиях исторического выбора, возникшего в результате крушения коммунизма, оно обратилось по преимуществу к вчерашним, по сути архаичным, ценностям религии, национализма и "державности" (т.е. авторитаризма и смягченной формы шовинизма). Оно не только не увидело того ценностного фундамента, который обеспечивает нормальное функционирование демократических обществ, но и во многом растеряло тот моральный потенциал, который мы в советское время сумели скопить и сохранить на уровне неидеологического, повседневного общения. В области фундаментальных социальных и особенно моральных ценностей российское общество вместо рывка вперед во многом попятилось назад.

Возникает вопрос: способна ли Россия преодолеть кризис ценностей, столь глубоко поразивший и "верхи", и "низы"? Гуманисты дают положительный ответ на этот коренной вопрос новейшей - взбаломученной и переходной - российской цивилизации. Но для этого необходимо как минимум знать хотя бы азы современного гуманизма, который фактически, в той или иной степени, фрагментарно или искаженно, неосмысленно, стихийно и подпочвенно, но, тем не менее, практикуется всеми гражданами нашей страны, поскольку они не нарушают закон и ведут себя в соответствии с глубоко укорененными и традиционными для людей простыми нравственными нормами. Но было бы неправильно уповать на спонтанное и стихийное проявление человеческой гуманности. Никакое общество не может обойтись без просвещения, обучения и воспитания, без знания, в том числе и того, что такое гуманизм - эта зрячая, сознательная гуманность. Если государство относится безучастно к общественной морали, с легкостью уповая лишь на "традиционные" религиозные конфессии, а средства массовой информации идут "вразнос" в погоне за зрительским и читательским рейтингом, точнее за деньгами рекламодателей, то фактическими "просветителями" россиян становятся в лучшем случае шоумены и кинозвезды, в худшем - шарлатаны и циники, коррупционеры, разного рода проходимцы и невежды.

Наступила пора открыть глаза на идеи гуманизма начала XXI века, вобравшего в себя тысячелетия опыта нравственного, добродетельного и разумного поведения человека. Первым шагом на этом пути может быть программа моральной и мировоззренческой реконструкции России. Началом этой программы естественнее всего было бы введение в систему народного образования специальной учебной дисциплины - основ современного гуманизма.

Анна Кудишина