От ред. сайта. Настоящая статья, перепечатываемая из газеты «Троицкий вариант», является доработанным вариантом ранее опубликованного у нас манифеста «В защиту науки - в защиту России» (http://humanism.su/ru/articles.phtml?num=000596). Мнения о манифесте читателям предлагалось выражать в форме как развернутых высказываний, так и просто согласия поставить под ним свою подпись. За минувшие с тех пор дни в гостевую книгу сайта поступило около двух десятков откликов. Выражая благодарность этим неравнодушным гражданам, мы надеемся, что обсуждение поднятой авторами острой и непростой темы продолжится и в связи с настоящей газетной публикацией.

http://trv.nauchnik.ru/26N.pdf

В современном мире жизнеспособность наций и государств зависит прежде всего от степени их вовлеченности в научно-технический прогресс. Крах СССР был в конечном счете предопределен именно выпадением из процесса НТР вследствие бюрократической стагнации.

После распада СССР в РФ начались экономические реформы с целью создания рыночной экономики. К сожалению, организаторы реформ не понимали, что современная рыночная экономика – это конкуренция новейших технологий, не понимали, что единственным богатством, которое скопила советская власть (пусть для обеспечения потребностей ВПК), был класс интеллигентов-специалистов. Наконец, они не учитывали демографии России, из-за которой мы просто не имели в своем распоряжении тех десятилетий, которые необходимы, чтобы «невидимая рука рынка» сама преобразовала страну. И ради того, чтобы ввести в России примитивный капитализм по прописям вековой давности, реформаторы обрушили весь научно-технический комплекс государства.

Результатом стала массовая эмиграция специалистов. Мы понесли в период «реформ» такие потери интеллектуального потенциала, каких наша страна не знала за всю историю, включая 1917-1922 гг. Наша «рыночная экономика» сразу же свелась к экспорту сырья и импорту большинства промышленных товаров.

Научно-техническое отставание грозит нам не только перспективой превращения в третьеразрядную державу, как только протухнут наши бомбы и ракеты.

Особая опасность заключается в том, что Россия потеряла способность к научно-техническому прогрессу в то время, когда началось стремительное и необратимое старение нашего народа, сокращение его численности.

Из трудоспособного возраста сейчас выходит многочисленное послевоенное поколение. На смену ему идут неуклонно убывающие по численности поколения последних советских десятилетий и постсоветской эпохи. В будущем количество пенсионеров превысит 50% населения, а к 2050 г., по прогнозам Института социально-политических исследований РАН, на территории РФ останется лишь 83 млн нынешних российских граждан и их потомков. Такой народ уже в ближайшие десятилетия будет не в силах справляться даже с задачами простого жизнеобеспечения государства. Поэтому в Россию вливается многомиллионный поток иммигрантов-гастарбайтеров, и он будет только нарастать.

Мы отвергаем любую ксенофобию, но массовое пришествие иммигрантов считали бы приемлемым только в том случае, если бы Россия могла естественным образом, без насилия подчинить пришельцев своим законам и нормам жизни, привить им зачатки своей культуры, в конечном счете – сделать россиянами. Однако ассимиляционный потенциал России исчерпан. Возникает реальная угроза, что в близком будущем начнется исчезновениес мировой арены нации, объединенной русским языком, русской культурой, российской историей.

Опасность усугубляется тем, что стареющая Россия окружена динамичными, жизнеспособными государствами. С одной стороны – Запад с его низкой рождаемостью, но бурным научно-техническим прогрессом. С другой – страны Юга и Юго-Востока, находящиеся в стадии демографического взрыва, с громадными массами молодежи, ищущими выход для своей энергии. Конфликт между мировым Западом и мировым Югом, доходящий до различных форм вооруженной борьбы, уже является реальностью, и есть опасность его дальнейшего разрастания. А бессильная и обезлюдевшая Россия может стать открытым полем для чужих экономических, политических, военных действий.,твами. С одной стороны – Запад с его низкой рождаемостью, но бурным научно-техническим прогрессом. С другой – страны Юга и Юго-Востока, находящиеся в стадии демографического взрыва, с громадными массами молодежи, ищущими выход для своей энергии. Конфликт между мировым Западом и мировым Югом, доходящий до различных форм вооруженной борьбы, уже является реальностью, и есть опасность его дальнейшего разрастания. А бессильная и обезлюдевшая Россия может стать открытым полем для чужих экономических, политических, военных действий.

Если наш народ не желает исчезнуть с лица Земли, если Россия хочет оставаться Россией в условиях демографического провала, при нарастающей нехватке трудоспособных работников, у нас есть только один путь: – научно-техническая мобилизация.

Наше единственное спасение – в таком развитии высоких технологий, при котором в производстве, в сельском хозяйстве, во всех системах энергетики, транспорта, связи, строительства, безопасности и т. д. было бы занято сравнительно небольшое количество людей.

Научно-техническая мобилизация вовсе не требует ни отказа от рыночной экономики, ни пересмотра политической системы. Но наука не должна становиться жертвой примитивных рыночных отношений, и мы не должны подстраивать ее под эти отношения. Наоборот, мы должны так организовать рыночнуюэкономику, чтобы решающим фактором, определяющим развитие общества, был научно-технический прогресс.

В условиях научно-технической мобилизации и перехода к инновационной экономике сам собою изменился бы и подход к проблеме мигрантов. Не только потому, что неквалифицированной рабочей силы потребовалось бы неизмеримо меньше. Еще важнее то, что Россия привлекала бы тогда совсем иных мигрантов – молодых ученых и специалистов из разных стран. Такая миграция способствовала бы взаимообогащению культур и росту влияния России в мире.

На пути к осуществлению научно-технической мобилизации стоит множество препятствий. Простым перераспределением из центра денежных потоков этот вопрос не решить. Накануне кризиса у нас произошел некоторый рост финансирования науки, однако сразу выявилась недопустимо низкая результативность таких затрат. «Россия инвестирует из госбюджета в сферу исследований и разработок почти в 2,5 раза больше, чем Канада, имея при этом в 2 раза меньше публикаций в международно признаваемых научных изданиях, в 4 раза меньше цитирований, в 10 раз меньше международных патентов и в 3 раза меньше поступлений от экспорта технологий.» [Ливанов Д., Пономарев А. Три императива технологической политики, «Эксперт», №5, 9 – 12.02.2009, с. 54].

По нашему мнению, настоящий подъем эффективности научно-технического комплекса России может начаться только тогда, когда это станет важнейшей потребностью общества. Однако именно широкими слоями населения тревожность ситуации почти не осознается. В стране разрушен процесс обмена мыслями и идеями. Большинство СМИ и книгоиздательств фактически ведут массированную кампанию, направленную на понижение интеллектуального уровня читателей, зрителей и слушателей, отвлечение их от реальности, подмену научной информации псевдонаучным бредом.

У нашей малочисленной молодежи деформированы ценностные ориентации. Соцопросы показывают, что молодые люди в большинстве своем считают элитой общества чиновников, менеджеров, юристов и т.д. и стремятся получить соответствующее образование. Инженеры и ученые, в их представлении, – наемные, подчиненные работники-исполнители. Увлекательность научных исследований и технического творчества, их решающее значение для будущего просто непонятны большинству молодых. Важнейшее значение имеет также материальный фактор: ученые в нашей стране получают за свой труд существенно меньше, чем их зарубежные коллеги, – зачастую меньше, чем необходимо просто для выживания. Большинство наших ученых вынуждено как-то подрабатывать. Вот где резервы повышения продуктивности их работы по специальности.

Критикуя бульварные СМИ, несущие большую ответственность за сложившееся положение, необходимо заметить, что немалую долю ответственности несут и немногочисленные средства информации, освещающие проблемы научно-технического прогресса. Их деятельность фактически протекает внутри замкнутого мирка, который из-за отсутствия внутреннего давления, направленного на расширение своей аудитории и тематики, неминуемо будет сжиматься. Общественно-политической тематики эти издания обычно избегают.

Одной из причин здесь, видимо, является свойственное части нашей либеральной интеллигенции мышление штампами. К числу таких штампов относятся: – вера в абсолютную благостность «невидимой руки рынка»; – политкорректность, доходящая до крайности; – отношение к любым критическим оценкам западного опыта как к ереси; – отрицание каких-либо внешних угроз для нашей страны.

Разумеется, такие «либеральные» штампы не выглядят столь одиозными, как штампы, которыми мыслят национал-патриоты и сталинисты, однако бедствий в конечном итоге они могут принести и уже приносят ничуть не меньше.

Сейчас возникают новые иллюзии, связанные с наступившим кризисом, который якобы является чем-то невиданным в истории. Однако многое свидетельствует, что в нынешнем кризисе нет ничего принципиально нового, – он в сущности является повторением на новом этапе «Великой депрессии» прошлого века, с той лишь разницей, что в 1929 г. роль спускового крючка сыграли не ипотечные кредиты, а другие формы кредита и выпуска необеспеченных ценных бумаг. Высказываются опять-таки сугубо либеральные надежды, что этот кризис сам породит обновление и уже своей «невидимой рукой» развернет нас на путь ускоренного научно-технического прогресса.

Да, каждый выход из кризиса связан со значительным научно-техническим рывком, порождающим новые виды товаров и услуг, что способствует оживлению спроса. Достаточно сравнить, например, автомобили, радиоприемники, самолеты конца 1920-х и середины 1930-х годов. А в конце 1960-х – начале 1970-х преодолению кризисных явлений в США во многом способствовал выход на массовый рынок и быстрое совершенствование цветных телевизоров и другой бытовой электроники. Но история не повторяется под копирку, и нынешний выход из кризиса может быть связан с намного более радикальными инновационными переменами, чем в прошлом веке.

В мировой науке, прежде всего в физике и биологии, развертывается качественно новый этап научно-технической революции. Плоды его, воплощенные в новую технику, в том числе военную, дадут решающие преимущества странам, ученые которых сейчас впереди. Элиты Запада прекрасно это понимают. Так, Президент США Барак Обама в своей инаугурационной речи заявил, что США будут выходить из кризиса не путем реиндустриализации, т.е. восстановления машиностроительных, металлургических и прочих производств, выведенных в страны «третьего мира», а путем форсированного развития науки и высоких технологий.

Однако все это относится к странам с передовой наукой и давно устоявшейся рыночной экономикой. У нас же – при сохранении нынешней структуры научно-технического комплекса и нынешнего интеллектуального и морального состояния общества – кризис может лишь способствовать некоторому оживлению промышленного производства на основе импортных технологий вчерашнего дня, после чего мы покатились бы по прежней колее. Никто не будет делиться с нами новейшими достижениями, преобразующими сами основы цивилизации. Да мы все равно не сумели бы их воспроизвести и использовать самостоятельно без радикальной перестройки своей науки, без разворота вектора общественных интересов. Академик К. Скрябин, говоря о трагических для России перспективах отставания в «генетической гонке», справедливо замечает: «Научная революция... безжалостна к тем, кто за ней не успевает».

И главное, даже при самом экономически благоприятном для нас варианте выхода из кризиса, при оживлении отечественной промышленности, росте мировых цен на энергоносители и прочие продукты нашего экспорта, никуда не денутся острейшие демографические проблемы России, а значит, никуда не денется и необходимость научно-технической мобилизации, как единственного средства, способного эти проблемы парировать.

Поэтому мы считаем, что важнейшей задачей любых СМИ, освещающих проблемы науки, должны быть настойчивые попытки прорыва к самой широкой аудитории, внедрение в массовое сознание понимания того, что Россия может решить свои внутренние проблемы и защититься от внешних угроз XXI в. только на пути ускоренного научно-технического прогресса.

Для будущего страны упорная научно-просветительская работа, борьба за повышение интеллектуального уровня общества сейчас важнее любых политических игр. Как воздух нужны научно-образовательные – причем завлекательные! – передачи на телевидении, книг ведь уже не читают.

При дальнейшем сохранении существующих тенденций интеллектуальная деградация нашего общества может очень скоро принять необратимый характер, со всеми естественными последствиями для страны и для всех, кто связывает с ней свое будущее.

Захар Оскотский,
член Российского союза профессиональных литераторов,
автор более двух десятков технических изобретений,

Юрий Ефремов,
доктор физ.-мат. наук, профессор,
главный научный сотрудник Государственного Астрономического
института им. П.К.Штернберга, МГУ

Вместо послесловия
Статья Захара Оскотского и Юрия Ефремова – из той серии, когда неизбежно следует ремарка: «Публикуемые материалы не обязательно выражают точку зрения редакции»… Ну, конечно, не выражают. Тем более что и у редакции нет единой точки зрения по затронутым вопросам. Это сложные и больные вопросы.

Действительно ли нашей стране необходима научно-технологическая мобилизация, и что это такое? Действительно ли основные угрозы имеют внешний характер и исходят с юго-востока и от мигрантов? А может быть, основная угроза исходит все-таки изнутри, а не снаружи, и называется она – собственное одичание, а не нашествие «варваров» извне? Если науку не может спасти невидимая рука рынка, то может ли это сделать видимая рука государства? Причем не абстрактного государства, а данного конкретного. А если и она не может, то на что тогда вообще рассчитывать? Те же бедные мигранты – что перевешивает: порождаемые ими проблемы или решаемые ими проблемы? Наконец, та самая «политкорректность, доходящая до крайности», – это благо, гарантирующее социальный мир, или ханжеское болеутоляющее, позволяющее не замечать болезни до поры до времени? Лично я не могу похвастаться, что знаю ответ на любой из этих вопросов, и не верю тем, «кто знает, как надо». Уверен лишь в том, что полезно выслушать все точки зрения.

Теперь о мобилизации. Вероятно, большинство согласится с тем, что наука и технологии жизненно важны для будущего России, и с тем, что наш научно-технический потенциал деградирует, к тому же в плохих демографических обстоятельствах. Большинство, возможно, согласится и с тем, что для того, чтобы переломить эту тенденцию, нужно нечто радикальное. Наверное, это «нечто радикальное» можно назвать «мобилизацией». Но дальше опять идут вопросы.

Откуда исходит «призыв», и кто проводит мобилизацию? Государство? Это один сценарий, и он вызывает много дополнительных вопросов. Или это должна быть самомобилизация научно-технической интеллигенции? Это совсем другой сценарий.

Я очень хорошо представляю себе читателей, как тех, кто с энтузиазмом подпишется под данной статьей (она действительно внятно выражает мнение многих научных работников, особенно старшего поколения), так и тех, кто готов разнести ее в клочья. Самое удивительное, что и у тех, и у других общее преставление о ценностях и целях. А как надо идти к этим целям – вряд ли есть у нас пророки, знающие путь, поэтому газета – вполне себе место для дискуссий. В следующих выпусках ТрВ мы готовы предоставить место для альтернативных точек зрения на поднятые вопросы.

Борис Штерн, главный редактор газеты «Троицкий вариант»