Совместимы ли наука и религия?
N 26, 2003 г.

Необходимо разделение церкви и науки, морали, государства. Но существует некая собственно религиозная область, и в этом смысле наука и религия не обязательно исключают друг друга. Это область возвышенного, образного, эмоционального. Религия воплощает собой поэзию добра, эстетическое вдохновение, драматическое выражение наших экзистенциальных надежд и упований.

За последнее время прошло множество конференций, посвященных отношениям науки и религии. Например, только при поддержке фонда Темплтона состоялось большое число конференций по этой теме. Многие из участников дискуссий явно склоняются к выводу, что наука и религия совместимы. Они доказывают, что между наукой и религией нет противоречий, а некоторые из них даже утверждают, что наука лишь обосновывает главные принципы религиозной веры. Полагаю, что большинство участников нашей конференции, преимущественно скептики и не-теисты, с этой мыслью не согласятся.

Есть много областей, где верующие и ученые имеют радикально различные представления об истине. Вот некоторые из них: (1) существует ли душа либо сознание в качестве отдельной и самостоятельной сущности - или же это лишь функция мозга? (2) свидетельствует ли наука о некоем "разумном замысле" мира - или эволюционистская биология может обойтись без этой идеи? (3) можно ли исцелять людей на расстоянии - или же свидетельства об этом полностью несостоятельны? (4) имеются ли эмпирические доказательства того, что в так называемых пограничных состояниях между жизнью и смертью мы способны проникать в "потусторонний мир" - или существуют альтернативные физиологические и психологические объяснения тому, что в этих состояниях испытывается? (5) могут ли медиумы, прибегая к определенным приемам, общаться с покойниками, или же показания о таких контактах не заслуживают доверия? (6) указывает ли астрономическая гипотеза Большого взрыва на Бога как на первопричину мира - или такое утверждение не входит в компетенцию науки и является чисто спекулятивным?

При рассмотрении вышеперечисленных предметов встают и следующие вопросы: имеем ли мы дело с разумными теориями и верифицируемыми гипотезами? Если да, то где доказательства этому? Способны ли паранормально-мистико-религиозные объяснения выдержать критический анализ?

Скептики сосредоточили свое внимание на проверке паранормальных явлений. Они не занимаются религиозными представлениями как таковыми, но касаются их лишь в тех случаях, когда последние доступны эмпирической проверке. Со своей стороны, светские гуманисты охотно входят в религиозные представления, рассматривая их возможно более тщательно. Любопытно, что в последние годы границы между паранормальным и религиозным стерлись и зачастую трудно сказать, когда мы имеем дело с паранормальными, а когда с религиозными феноменами. Так, спиритизм, опыт пограничных состояний и общение с умершими привлекает как парапсихологов, так и верующих исследователей. Сходным образом идея разумного замысла мира - этот классический философский аргумент в пользу бытия Бога - ныне входит в предмет эволюционной биологии и космологии.

Однажды я предложил использовать термин параестественное (paranatural) для обозначения тех религиозных явлений, которые доступны определенному эмпирическому рассмотрению и не имеют трансцендентного или сверхъестественного характера. В этом отношении они подобны доступным проверке паранормальным явлениям.

Хороший пример подобного взаимопроникновения паранормального и религиозного представляет собой распространенное верование, что некие таинственные, разумные и благожелательные неземные существа посещают землян и иногда даже берут их на борт своих космических судов. Это - квазирелигиозный феномен, аналог старинных представлений об ангелах и других божественных или полубожественных существах. Пресловутое исчезновение иноземцев в Росуэлле недалеко ушло от пустой [после вознесения Иисуса] гробницы из Нового Завета!

Чтобы анализировать отношения между наукой и религией, следует определить и характеризовать области того и другого. Многие считают, что религия являет собой особый род высшей духовной истины. Они утверждают, что существует два типа истин: (1) истины научные, добываемые с помощью методов научного исследования и подтверждаемые эмпирически, логически и экспериментально, и (2) истины религиозные, не вписывающиеся в категории эмпирики и логики. Скептики весьма сомневаются в этих последних.

Они, скептики, настаивают на той мысли, что наиболее адекватными методами исследования являются те, что удовлетворяют объективным стандартам верифицируемости и доказательности. Исторические факты Откровения, дошедшие до нас в древних священных текстах, недостаточно подкреплены заслуживающими доверия свидетельствами или основываются на спорных устных преданиях. Они складывались в течение многих десятилетий, а то и столетий после смерти их предполагаемых свидетелей - пророков. Многие чудесные явления, описанные в Библии и Коране - например исцеления и изгнания бесов, в Новом Завете, или Сотворение мира в Ветхом Завете - явно не заслуживают доверия. Они отражают примитивный уровень представлений древнего человека времен родовой аграрной культуры и не выдерживают рассмотрения в свете современной науки.

К несчастью, некоторые сторонники исторических религий, исходя из своих верований, зачастую пытаются остановить или ограничить научные исследования. Однако свобода исследования в науке необходима для развития самой человеческой цивилизации; всякие усилия по сдерживанию хода науки оказываются контрпродуктивными.

Хорошей иллюстрацией этому служат нынешние попытки запретить изучение эмбриональных стволовых клеток по моральным или религиозным основаниям. Утверждается, что, если клетка уже начала делиться, даже только на шесть или восемь клеток, то в них уже вселилась "душа" личности и любые эксперименты над ними аморальны. Использование идеи души с целью воспрепятствовать научному исследованию слишком напоминает борьбу с учениями Галилея или Дарвина. Итак, поскольку религиозные представления предполагают какие-либо высочайшие запреты на научные исследования, необходимо разделение религии и науки.

Другая область включает в себя отношения между наукой и моралью. Я ставлю здесь этот вопрос потому, что многие люди считают главной функцией религии моральную. Стефен Джей Гоулд в своей статье в Skeptical Inquirer говорил о двух магистральных направлениях, науке и религии, которые, по его мнению, не пересекаются и не противоречат одно другому.2 В сферу науки входит, как он утверждает, истина, тогда как сфера религии - нравственность. Я думаю, что эта позиция ошибочна. Конечно, я полагаю, что необходимо также разделять нравственность и религию. У верующих нет особых прав в конституировании моральных суждений. Я могу утверждать это потому, что в истории этики затрачено уже немало труда - от Аристотеля до Спинозы, Канта, Джона Стюарта Милля и Джона Дьюи - чтобы продемонстрировать, что мораль способна быть автономной, и что есть возможность формулировать моральные суждения на базе рациональности. Существуют логика практики, правила эффективного принятия решений и этическое знание, которое человек способен развивать вне религиозных рамок. И наука играет тут свою роль, ибо она предоставляет в наше распоряжение свои средства (технологии) и в силах модифицировать наши ценностные установки в свете реальных фактов и их просчитываемых последствий. Многие ныне ошибочно полагают, что человек не может обосновать свою мораль иначе, как религией. И это при том, что со времен Ренессанса идет процесс секуляризации морали, ее развитие совершенно независимо от религиозных заповедей.

Третья область проблем, горячо дебатирующаяся в современном мире, - это вопросы отношения между религией и государством. Большинство демократов отстаивают сегодня идею разделения религии и государства; они говорят, что, хотя верующие вправе выражать свои взгляды публично, религия есть в первую очередь личное дело каждого. Религии не должны пытаться навязывать собственные моральные принципы всему обществу. Демократическим государствам следует соблюдать нейтралитет в вопросах религиозных исповеданий.

Так где же, в таком случае, простирается собственная область религии? Осталось ли что-нибудь на ее долю? Мой ответ - положительный. Возможно, скептиков он удивит, но я полагаю, что наука и религия совместимы - разумеется, в зависимости от того, что понимать под религией. Религия несла одну важную функцию, которую нельзя запросто отбросить. Религии еще будут сопровождать нас в обозримом будущем и не так-то легко исчезнут. Несомненно, что мое утверждение содержит в себе некоторое противоречие: я смею утверждать, что сам религиозный словарь не является в основном дескриптивным, но он также и не прескриптивен. Описательная и объясняющая функция языка относится к сфере науки; предписывающая и нормативная - дело нравственности. Обе эти сферы, наука и нравственность, пользуются относительной автономией. Безусловно, в области политики верующие не располагают никакими особыми прерогативами, также как и в области морали. Демократическое устройство общества предоставляет каждому гражданину право выражать свои политические взгляды. Так же обстоит дело и со всякой нравственно развитой личностью, способной к самостоятельному формированию нравственных суждений.

Но если это так, что относится собственно к религиозной епархии? Область религиозного, как я смею здесь утверждать, это область возвышенного, образного, эмоционального. Она воплощает поэзию добра, эстетическое вдохновение, являет впечатляющие ритуалы, которые формируют образ жизни человека и направление его интересов; она стремится утолить человеческую жажду в смысле и цели. Религии - по меньшей мере это касается так называемых религий Откровения - говорят языком парабол, поэтических метафор, притч, мифов; они облекают чудесное в человеческие (антропоморфные) формы. Они выражают экзистенциальные упования индивида, пытающегося совладать с миром, в который он заброшен, и найти смысл бытия перед лицом смерти. В этом отношении религиозный язык эсхатологичен. Его важнейшей функцией является выражение надежды. Если наука предлагает нам истину, мораль - добро и справедливость, политика - право, - то религия есть царство обетований и ожиданий. Ее главная задача - преодолеть отчаяние и безнадежность человеческой трагедии, враждебность мира человеку, извечную необходимость борьбы; помочь человеку справиться с порой жестокими, непонятными, непредсказуемыми и ненадежными условиями своего существования. В такой интерпретации, религии в первую очередь не истинны, как и не воплощают добро или справедливость, хотя бы только порядок; они, если хотите, вдохновляющи, они тщатся побороть уныние, страх, тревогу и бесплодные угрызения, проливают бальзам на душевные раны - по меньшей мере для многих людей, если не для всех.

К сказанному я хотел бы добавить, что религиозный образ веры, мышления и чувствования есть также продукт человеческого творческого воображения. Религия вращается в мире фантазии и вымысла, воскрешая для нас обетования, данные человеку давно забытыми историческими личностями и наделяя их вечным космическим значением.

Роль творческого воображения, фантазии и вымысла не следует недооценивать. В них могут с наибольшей мощью выражаться человеческие мечты и надежды, стремления и идеалы. Кто мог бы в свое время представить, что "Гарри Поттер" Дж. К. Роулингса или книги Дж. Р. Р. Толкиена "Властелин колец" так захватят умы молодежи; или что столько людей будут без ума от фантастических романов, фильмов и пьес. Религиозное творческое воображение складывает свои утешительные и обнадеживающие сказания. Они суть драматическое выражение человеческих стремлений, дающее человеку силы преодолевать несчастья и тоску.

В предложенной интерпретации религии как драматической экзистенциальной поэзии, наука и религия не обязательно несовместимы, ибо обращены к различным человеческим интересам и нуждам.

В этом месте заключен определенный вызов натурализму. Я думаю, большинство из нас согласны в том, что методологический натурализм составляет фундаментальный эпистемологический принцип науки; именно, он предписывает искать естественных причинных объяснений исследуемых феноменов, проверяя предположения и выводы научными методами. Научный натурализм, со своей стороны, идет дальше - поскольку он отбрасывает как бездоказательные положения оккультизма, ссылки на божественное вмешательство, на духов, привидений или душ умерших в объяснении событий; он старается оперировать с материалистическими, физико-химическими и иными не редукционистскими естественными толкованиями мира. Нынешняя ожесточенная оппозиция дарвинизму происходит, очевидно, от опасения, что научный натурализм погубит религиозную веру.

Раз так, величайший вызов научному натурализму брошен в области не истины, но надежды; не добра, но обетований человеку; не в том, что должно быть, а в том, чего человеку ждать - в свете трагического характера его бытия в мире. Эти упования находятся в резком контрасте нео-дарвинизму, который полагает, что смерть неизбежна - и не только каждого отдельного индивидуума, но, возможно, в некоем отдаленном будущем, самого человеческого рода. Эволюционистам давно известно, что миллионы видов на Земле уже прекратили свое существование. Не уготована ли и человеческому роду та же судьба? Ученые-космологи указывают, что когда-то, похоже, наше Солнце остынет, а глядя еще дальше в будущее, крах ждет всю вселенную. Иные говорят о ее вымерзании. Некоторые звездоплаватели, вдохновленные образами научной фантастики, предсказывают, что однажды человечество покинет Землю и населит другие планеты и галактики. Но, так или иначе, возможность конца, в будущем, не только отдельных индивидуумов, но и человеческого рода, планеты и солнечной системы выглядит вероятной.

Что это вносит в картину общих условий человеческого бытия? Мы живем в эпоху, когда размеры вселенной для нас бесконечно расширились, как на микро-, так и на макроуровне. Мы говорим о миллиардах световых лет. Во многом это основано на умозрительных экстраполяциях. Тем не менее, мы можем задаться вопросом - не губит ли натуралистическая картина мира человеческую веру в будущее? Не подрывает ли она и не рушит ли надежду? Способна ли она сама по себе дать какое-то утешение человеческой душе? С этой точки зрения, важнейшим для человека становится вопрос его мужества. Можем ли мы жить полной жизнью в виду предстоящего исчезновения человека? Все это великие вопросы, и в религиозном сознании они занимают центральное место. Способен ли научный натурализм, подорвавший теистическое мироощущение, предложить альтернативное драматическое и поэтическое осмысление условий человеческого бытия, дающее надежду и обещающее будущее? Бессчетное множество смельчаков умеют жить значимой и даже радостной жизнью, сознавая возможный конец человеческого рода и солнечной системы. Но и столь много на свете тех - возможно, они составляют большинство человечества - для которых эта мысль невыносима. Они страстно жаждут бессмертия, и религия удовлетворяет их жажду. Многим же отнюдь не свойственно терять сон в страхе перед тем, что может произойти через пять, десять или пятнадцать миллиардов лет. Они находят, что их настоящая жизнь, здесь и теперь, стоит того, чтобы жить.

В заключение, позвольте мне отметить, что мы в Соединенных Штатах проходим в настоящее время период обострения религиозных настроений. По-видимому, у нас зарождается новая спиритуалистическая парадигма, противостоящая как научному, так и методологическому натурализму. В этом отношении США представляют собой некую аномалию, особенно по контрасту с упадком религиозной веры в Европе. Последние статистические данные по вопросам веры в европейских странах (Франции, Германии, Англии и других), и даже в Японии, показывают, что уровень религиозности теистического толка, как и приверженности традиционным культовым практикам в них существенно снизился, - и притом эти глубоко светские общества являют собой пример нравственного порядка и куда менее жестоки, чем Соединенные Штаты. Взгляд, что без религии человек не может жить осмысленной, высоко мотивированной жизнью, оказывается, таким образом, весьма спорным. Нам не следует принимать царящий ныне в Америке религиозный крен как общий закон для всех культур.


1. Kurtz, Paul. Are Science and Religion Compatible? Skeptical Inquirer 2002, March/April, vol. 26 N2.

Настоящим докладом открывалась организованная Центром исследований (председателем которого является профессор Пол Куртц) конференция "Наука и религия: совместимы ли они?", проходившая 9-11 ноября 2001 года в Атланте, США.

2. Gould, Stephen J. Non-Overlapping Magisteria. Skeptical Inquirer 1999, July/August, vol. 23 N4.

Пол Куртц

наверх