Православное рейдерство

45-й номер журнала «Здравый смысл» содержит важный, на взгляд редакции, материал, связанный со ставшим едва ли не знаменитым – как его окрестили СМИ – «Письмом десяти академиков». Общественная реакция на него оказалась неожиданно широкой даже для некоторых из самих подписавших адресованное Президенту России В.В. Путину открытое письмо «Политика РПЦ: консолидация или развал страны?». Отсылая читателей к этому материалу*, хочу предварить его своими общими соображениями и одним частным впечатлением, вынесенном мною после круглого стола в «Комсомольской Правде» (см. КП, 2– 9, 08, 2007).

Лично меня поразил один момент этой дискуссии: наши оппоненты дружно ахнули, когда я сказал, что сегодня в России всё ещё сохраняется беспрецедентно высокое уважение и терпимость к православию, и этот «звёздный час» не должен быть упущен РПЦ, что нужно развивать воскресные школы, заниматься приходской деятельностью, украшать свою законную территорию внутри церковной ограды. Воскликнули они как-то непонятно: то ли от возмущения, то ли от удивления? Но смысл того, о чём я сказал представителям православной церкви, мне представлялся и тогда, и теперь вполне очевидным. Да, есть (всё ещё есть!) серьёзный кредит доверия россиян к РПЦ (МП). Конечно, это «русский кредит», т. е. складывается он из русского добродушия, пофигизма и авось. Но создали его разные факторы: подспудно ожидаемая новизна (пусть это новое и оказалось забытым старым); срабатывают здесь до сих пор и некие фантомные боли от перекорма россиян официальным «марксизмом-ленинизмом», так же как и эффект «запретного плода». Как бы то ни было, большинство из нас доброжелательно или с позитивным нейтралитетом наблюдало за возрождением церквей и монастырей, за вхождение православия в общество (ведь раньше им даже запрещалось появляться в рясах в общественных местах).

Но так бездарно распорядиться этим кредитом!

Почему же РПЦ оказалась сегодня у того рубежа, когда плюс грозит превратиться в минус, когда приветливое безразличие народа сменяется недоумением, а то и возмущением? Причин много, и все они лежат на поверхности. Во-первых, то, что эта, превалирующая в русском православии, церковь бросилась, вслед за «приватизаторами», обогащаться. Всем известны водочные и сигаретные «шлейфы» РПЦ, форсированное возвращение себе имущества, зданий и сооружений, утвари и икон и т. д. Реституция, если только так можно назвать это превращение РПЦ в крупнейшего собственника недвижимости в России, оказалась привилегией лишь для неё одной, а не для промышленников, дворян, купцов, «кулаков» или других собственников, всё потерявших после большевистского переворота.

Во-вторых, нарочитое сближение РПЦ с высшей и нередко с региональной властью, с государственной машиной. Думаю, в народе, точнее в образованной и мыслящей его части, сразу же отметили стремительную тенденцию к тесному союзу государственной вертикали и церкви. Слово «подсвечники» народного происхождения. Нельзя не видеть всей искусственности, бюрократической помпезности церковно-государственных церемоний и демонстраций. Не случайно их медийный рейтинг стал снижаться, не успев подняться. Кто, кроме воцерковлённых, просмотрит от начала до конца телекартинку рождественской или пасхальной службы? А таких, как говорят опросы, не более 3 – 6 % от тех, кто на словах причисляет себя к православию.

В-третьих, очевидная архаика современного православного духовенства и снижение его образовательного уровня даже в сравнении с той культурой, которая была у батюшек в советские времена. Поражает подчас воинствующее невежество основной массы духовенства, незнание ими основ Конституции, науки, высоких и классических образцов российской светской культуры. Идейный консерватизм православия усугубляется и тем историческим фактом, что оно не испытало на своём тысячелетнем российском пути сколько-нибудь серьёзной модернизации или реформирования. В своё время Николай Бердяев писал, что славянофил Алексей Хомяков так страстно хотел возвращения допетровских порядков, что и одевался соответственно... и был похож скорее на перса, чем на русского.

В-четвёртых, внедрение РПЦ в сферы светской, нерелигиозной общественной жизни: в госаппарат и армию, в школы и вузы. Подмена церковью функций и компетенций государства называется клерикализацией и – в качестве обратного результата – огосударствлением религиозных институтов. Финиш этого процесса хорошо известен. Это превращение государства в теократию, когда функции церкви и власти так тесно сливаются, что образуют единое, с необходимостью недемократическое целое, поскольку уже сам принцип жёсткой церковной иерархии автоматически переносится на все области общественной и частной жизни. Как живут люди при современных теократиях, легко узнать, если сколько-нибудь серьёзно познакомиться с жизнью людей в Иране или при талибах.

Перечисленные мною тенденции уже почти подвели РПЦ к тому рубежу, когда близок момент истины. В целом для россиян этот момент истины может легко заставить их сказать – «хватит!». Но церкви будет исключительно трудно произнести это слово. Опять-таки потому, что она успела за годы небывалой в России свободы совести и свободы церковной жизни сделать слишком многое для того, чтобы взаимные объятья государства и церкви превратились для неё в хватку, из которой ей не так легко вырваться. Да она и психологически даже не помышляет об этом. Церковь в России всегда ходила под государством и служила ему. Так было всегда. И почему должно, да и может ли быть иначе?!

По большому счёту вопрос стоит об историческом выборе России. И расклад в данном случае прост и очевиден: либо союз государства и церкви и прощай надолго демократия, гражданский и научно-технический прогресс, либо строгое и честное соблюдение принципов Конституции Российской Федерации как светского государства, легальная жизнь церкви в масштабах данных ей прав и свобод, и – в этом случае – повышение шансов на укрепление демократических основ общества, повышение конкурентоспособности страны в сфере качества жизни, экономики, науки и культуры.

Кажется, что это - абстрактная теория, а жизнь «пойдёт своим чередом». Думаю, не пойдёт. Слишком скоро, при сохранении тенденции сегодняшних церковно-государственных отношений, мы будем наблюдать рост негативного отношения к политике «стерпится – слюбится» или «да куда им деваться, этим ленивым и нелюбопытным россиянам?»

Бизнес и сегодня испытывает мощное давление государственной бюрократии. Если же это давление будет облечено в православные представления о «свободном» предпринимательстве, то тяжёлой аллергии в отношении к РПЦ ему не избежать.

Но быстрее всего «взбунтуется» школа, прежде всего родители, инстинкт которых нельзя обмануть. Ведь они посылают ребёнка в школу и вуз не для того, чтобы он знал «Отче наш» (при желании это легко сделать вне школы), а чтобы развил свой ум, обрёл интеллектуальный капитал, наконец, профессию, которая позволила бы ему иметь достойную работу. Получить это можно единственным путём – в процессе освоения (соответственно преподавания) необходимых дисциплин на научной основе. Всякая иная – ложь и обман. Да, на научной основе можно и нужно преподавать не только физику и химию, но и литературу, этику, историю и культуру, в том числе и историю религий. Разумеется, научное образование не исключает ни физического, ни эстетического развития детей и молодёжи.

Отечественная наука, несмотря на её анемию, тоже не сможет остаться в стороне и будет напоминать о недопустимости клерикализации, но её «протестный» потенциал невелик. Неизбежное в условиях теократии падение престижа науки и уважения к ней приведёт либо к массовому «бегству» мозгов за рубеж (если не закроют границы), либо к созданию вариантов «шарашек», когда интеллектуальная свобода будет сведена к минимуму, а область исследований и разработок – к тому узкому набору приоритетов, которые присущи всем недемократическим, в том числе и теократическим режимам, т. е. по преимуществу к обслуживанию военно-промышленного и топливно-энергетического комплексов.

Но довольно общего, вернусь к частному, к той эмоциональной реакции, которая последовала на мою реплику о том, что РПЦ занимается ненужным, вредным даже для неё самой делом, нарушает принцип светскости российского государства вместо того, чтобы использовать имеющиеся у неё конституционные возможности и народный кредит доверия по прямому назначению, т. е. окормлению верующих. Это частное – мгновенный ответ Всеволода Чаплина. Он словно ждал моих слов (но, скорее всего, это её, РПЦ, наболевшее, вожделенное). Его зафиксированный в «Комсомольской правде» ответ гласит: «Церковь не может развивать свои программы в воскресных школах, потому что их у неё после революции беззаконно отняли. Около 35 тысяч школ». Возможно, мне изменяет память, но в ходе дискуссии эта мысль об «отнятых» школах была выражена более последовательно и решительно. Но и это заявление достаточно определённо, чтобы понять, что имеется в виду: либо ты, государство, впускаешь нас, РПЦ, в – как минимум – 35 тысяч школ, либо просто отдаёшь их в наше полное ведение, поскольку они были «беззаконно отняты».

У меня есть стойкое убеждение в том, что аппетиты церкви продолжают расти. В конечном счёте, им нужны все наши школы, все наши вооружённые силы, все наши души, вся Россия. Это и есть «православное рейдерство», которое обречено на неудачу, поскольку Русская православная церковь, похоже, неспособна к переменам, не хочет извлекать уроки из истории и воспринимать жизнь такой, какова она есть на самом деле.

\| главная \| журнал ЗС \| радиовыступления \| библиотека \| ссылки \| гостевая книга \|